«Чадо, Аще приступаеши работати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение, управи сердце твое, и потерпи» (Сир.1,14)
Как говорят Святые Отцы Церкви – Нет ничего сильнее на свете материнской молитвы. Она и со дна моря достанет и от любого горя спасет… Но оскудела земля материнской любовью. Может от беспрерывных убийств? Может от проливаемой крови расчлененных младенцев, отданных своими же матерями на страшную расправу? И в обычной семье прерывается связь между родителями и детьми, разрывается та духовная пуповина, которая когда-то связывала любящие сердца до конца жизни законом Божественной Любви. Сердца матери и ее детей. И если такое происходит в обычной, в общем понимании, семье, то, что же делать тогда детям – сиротам, брошенным на произвол судьбы. Не зря в России всегда существовала народом, сказанная пословица – «Без Бога не до порога».
Чего стоит то общество, страна, государство, где не укрепляется семья христианскими заповедями? Где равнодушие к брошенным детям не просто бросается в глаза, а вопиет своей безнаказанностью? Где жестокость к детям – сиротам открыто заявляет о себе с экранов телевизоров. Усыновили – жестоко избили, усыновили – просто убили. Просто, от гнева или раздражения. Что происходит с нами, люди? Позади век безбожия? Пришла власть денег? Или понятия – доброта, любовь, милосердие, порядочность, искренность, человечность, что можно перечислять бесконечно, просто изжили свой век? Попираясь законом джунглей – «выживает сильнейший».
Отказавшись от Образа Божиего, мы стремительно начали терять образ человеческий, устремляясь образу – звериному. Можно было бы найти объяснение в этих словах, сказанных профессором Духовной Академии Осиповым, но и звериный образ, боюсь, что нам не доступен. Какое животное, кроме змей уничтожает своих детенышей? Какой зверь, не воспитает, не научит выживанию в диких условиях окружающей среды? Какая мать-самка не встанет на защиту своих детей и не прольет в случае опасности за них свою кровь?
Я никому не нужен
Кто-нибудь из вас обращал когда-нибудь внимание на то, как бегут порой за человеком беспризорные собаки и заглядывают в глаза – бездомные кошки? И живой твари человеческая ласка приятна и животное не может без чьей-то любви. Как ластиться домашнее существо к хозяину, выпрашивая к себе его внимание. А человек? Без чьей — либо любви и поддержки душа начинает черстветь, замыкаться в себе или пускаться во все тяжкие. И это взрослые, стоящие на ногах в своей жизни, мужчина или женщина…
А ребенок? Развод. Мама выходит замуж, папа – женится. Ведь все общечеловеческое, сложившееся веками в нашей христианской стране, понимание ответственности смела революция нравов. Нет Бога, значит, нет совести, нет христианских заповедей, значит и не будет ответа на Страшном Суде. Безнравственность естественна без Бога. А что остается ребенку, которого порой разрывают через суды, для которого нормальное состояние возможно в полной семье, живущей в согласии и гармонии. Но этого нет, это разрушено. Парадоксальна бывает и другая ситуация. Семья в полном составе и ребенок рожден один. Вроде бы на этого и единственного хватило бы внимания и любви? Но и здесь печальная картина. Мама живет своей жизнью, отец – своими интересами. Встречаются лишь на кухне, бросая отдельные фразы — новости друг другу. Ребенок опять остается в вакууме отношений. Родителям некогда, и нынешний порой цинизм, и эгоизм уводит каждого из них своей дорогой. И это еще страшнее.
— Что ты хочешь?
— Компьютер.
— На.
И что не пожелает чадо – возьми. Все – получи, только на любовь, внимание и ласку – не претендуй. Пустота в душах, нет тепла, доверия, нет любви. А где им взяться, когда в душе царит не Бог, а все подряд, чем забивает ее человек.
И вот удивительная картина. Порой в большой христианской семье такое тепло, такое внимание друг к другу, что вырастают все дети, сколько бы их не родили родители – дружными, счастливыми и полные заботы друг о друге. А в семье, где единственное чадо, вырастает подобный родителям – эгоист, а может и горький пьяница или наркоман.
Когда отсутствует любовь, то в душе огромная рана, пустота, вакуум. Ребенок или замыкается в себе, или выплескивается на улицу, поглощая все, что она преподносит. От разврата до наркотиков. Чем-то же надо бедному человечку заполнить эту, рожденную нелюбовью – зияющую пустоту.
Все идет своим чередом. И вот бедная мамочка, бросая комья застывшей земли на крышку последнего места обитания своего сына, когда-то жизнерадостного малыша, кричит от боли:
— Что я не сделала для твоего счастья? В чем отказала? Чего не додала?
Обыкновенной человеческой любви. Ведь любые подарки мира не заменят живого человеческого участия, сострадания, вопроса матери:
— Сынок, как твои дела? Расскажи? Может я, чем помогу?
Только не прозевать этот момент, когда мы нужны своим детям. Иначе армия тех членов общества, которые вырастают, при огромном количестве людей, оставаясь в полном одиночестве, пополнится и нашими детьми. А это страшно – одиночество в толпе. Европа уже давно живет по таки принципам человеческого общества. С каждым разом Евросоюз преподносит все более и более замечательные сюрпризы. Например, как этот: «Невероятный по своему размаху скандал начинается в Европе. Слова «мать» и «отец» хотят заменить непривычным термином «родители», а в единственном числе — «родитель», мотивируя это борьбой с сексизмом». А вернее, подготавливая почву для усыновления детей в браках однополых индивидуумов. В этом направлении работает и Ювенальная Юстиция. Девиз европейского общества – не досаждайте мне своими проблемами, не портите мне настроение своей бедой, уже начал приживаться и у нас в России. А кто виноват? Извечный вопрос у русских. Ответ один – мы, сами родители, матери и отцы. Вернее – наше колоссальное безбожие. И виновато наше равнодушие не только в беде своих чад, но и живущих по соседству.
И вот они плоды. Убийство ребятами несовершеннолетнего возраста – своей одноклассницы. На вопрос – Зачем? Почему? Был один ответ, страшный, до полного отказа нормального восприятия человеческого сознания.
— Да было интересно посмотреть – как это убивать и какая она смерть.
Шок? Наверное. Именно это и произошло со мной, когда я увидела этот репортаж по телевизору. Не обида, не озлобление, не вспышка неконтролируемого настроения, не наркотик, не даже опьянение, ведь у подростков это уже норма в нашем страшном обществе. А просто, до отупения просто – «интересно». Не бабочке крылышки отрывать, не птичку убить, не глазки ей выколоть, что и в наше далекое детство вызывало отторжение от таких ребят, а до элементарно дикого и простого – «интересно наблюдать», как под твоими руками бьется от боли человек и умирает. Интернет сейчас полон, такими сюжетами, сценами насилия. Но это в экране, а здесь вот оно – только что билось сердце другого ребенка, а теперь – нет.
И мы в этот момент, в то же самое время, в том же Интернете спорим, доказываем, оспариваем чужую точку зрения – что есть любовь? И какая она должна быть? И как прийти к истинной Евангельской Любви?
Да нам бы, научиться любить по-простому, поземному. Прощая, помогая, не унижая, поддерживая, милосердие друг к другу. И начать хотя бы со своих ближних.
Есть время разбрасывать камни. Есть время – собирать их. Отшумели годы строительства социализма, годы безбожия. Каждый из нас вложил силы, какие мог. А кто-то и порхал по жизни, не задумываясь о дальнейших последствиях. Таких разных, просто невероятно не похожих друг на друга, Господь свел под куполами своих храмов людей различных характеров, положений, статусов, возрастов. Но объединяло их одно – обретение веры, поиск Бога. Объединял их Господь. Шаг за шагом, ступень за ступенью, каждый из нас искал свое место в новом обретении себя. Верующие врачи, например, понесли апостольское служение – лечение душ и тел. Учителя — слово Божие детям. Но! «не все делайтесь учителями», как сказал апостол Павел. Таинства Церкви дают нам новые силы. А вера без дел мертва. Так что же делать?
Основное количество прихожан в наших храмах – женщины. Господь создал женщину как воплощение любви, жалости, терпения и милосердия. Дочь, сестра, жена и мать. В ней все – любовь к родителям, к брату, к мужу, к детям. И в этой любви все. Крик сердца, боль души и надежда на милосердие Божье, что не оставит, не забудет, не прекратит Своего долготерпения. В этом суть женщины – молитвенницы и заступницы за близких. И, если любовь в Боге, то она, как море, незнающее берегов, которое изливается на всех страждущих и обремененных. В предреволюционной России такие женщины становились сестрами милосердия. Брошенные дети, инвалиды, раненные на фронтах войны в госпиталях, предоставленные одиночеству, брошенные старики, умирающие никому не нужные больные. Вот малый перечень тех, на кого изливалась забота сестер милосердия. Кто не помнит знаменитую Марфо-Мариинскую обитель. Марфа и Мария – как символы труда и веры. И все это объединялось христовой любовью. Без Бога этот труд был бы непосильным. Каким должно быть терпение. Ведь они заменяют брошенным и не нужным никому людям, их детей, жен, сестер, матерей. А в наше время мы, к сожалению, лишены этого и в собственных семьях. Порой мы не в состоянии оказать помощь своим близким и родным. Где уж нам дарить добро чужим.
К сожалению, мы зачастую, вооруженные благими намерениями, устремляемся, полные энергией помогать в храме, в приходах, в монастырях, а вот участия в социальном служении – боимся, как огня. Кто не отшатнется от чужой боли или беды, воспитанные нашим временем по поговорке – моя хата с краю, ничего не знаю? Кто из нас не испугается безмолвного крика о помощи, застывшего в глазах умирающего от рака или немого вопроса в расширенных детских глазах – не ты ли моя мама?
Но не надо забывать, что «Кто оказывает милость ближнему, тот найдет милость у Господа, но «суд без милости не сотворшему милости» (Иак.2,13) — преп. Ефрем Сирин.
Сила Божья в немощи человеческой. Главное — не надеяться на собственные силы, иначе посрамимся напоминанием, что без Него мы – ничесоже. А если же вопрос касается такой серьезной темы, как социальное служение, не говоря уже и о собственном спасении, то нельзя забывать от нашей полной зависимости от Его помощи. Ведь мы имеем в помощниках — Саму Пречистую Богоматерь, святых угодников, а в нашем случае еще и иркутских святителей Иннокентия и Софрония, св. Синессия, а так же уже местночтимого Петербургской епархией – св. Иннокентия (Сибирякова), известного своей благотворительностью и деятельностью не только в Иркутской епархии, но и в Санкт – Петербурге. Мы очень богаты, и не надо об этом забывать. Для того, чтобы вступить на социальное служение нужно доверить свое сердце Богу, распахнуть свою душу без оглядки назад — подобно жене Лотовой. Обратного пути нет. А Господь так щедр к нам, так любвеобилен, и принимая Его дары, необходимо помнить о нашей самоотдаче. Вознаградили тебя, поделись и ты. Подари эту радость людям – отдай без остатка и тебе щедро возвратиться «отданное» в десятикратном размере. Наша ошибка и в том, что мы думаем, будто служим Богу и людям, идем на подвиг, но мы забываем, что Господь дает нам возможность обретения Вечности через это социальное служение. Ведь вина наша и долг перед Ним безграничны. И, возможность хотя бы частично его погасить, расплатиться – это великая милость к нам. Его дар.
Собирая материал о хосписе, я как-то разговорилась с одной из сестер. Для этой женщины хоспис стал открытием, открытием внутреннего состояния души. Она обнаружила, что, оказывается, истинная любовь для нее пока не доступна! Постепенно началось рождаться истинное чувство покаяния. И после размышлений на эту тему возникает вопрос. Кто же больше приобрел при встрече друг с другом, больные, получая помощь, или сестры милосердия, ухаживая за умирающими, тяжело страдающими людьми?
И вот, наконец, закономерный вопрос. Кто, и когда, наконец, помолится за этих маленьких и бескровных мучеников, лежащих по детским домам, в приютах и по детским больницам? За младенцев, оставленных без попечения родителей, о сиротах, плачущих в детских домах, болящих детях, живущих в больницах, где все пропитано нечистотами, страданиями и болью. Кто помолится за подростков, которые, страдают от одиночества. От той грязи, которую получили в наследство от пьющих родителей, родителей-наркоманов, еще с детства. А кто поможет нашим детям, страдающим в колониях, ставших малолетними преступниками и узнавшими слово ад не понаслышке…
Раньше в советское время все дети хотя бы назывались – «нашими детьми». Теперь появилось понятие – чужие дети. А кто-нибудь, когда-нибудь задумывался, что эти чужие дети, подрастая, будут жить с нами в одном обществе? Что эти дети не могут быть чужими, уже потому, что судьбы их будут пересекаться с нами, и с судьбами наших детей?
И если каждый из них так и не смог пересечься с проявлением любви не только родителей, но и окружающих, то сможет ли этот ребенок когда-нибудь проявить ее сам? И, как правило, сначала дома малютки, затем детские дома, а там, не редко — попадание в колонию. Поэтому каждый из нас несет ответственность за судьбу любого из них, как бы мы не отворачивались от этой проблемы, как от оскомины на зубах…Ответственность за то, как вырастут дети – в любви или в полном равнодушии и жестокости. Ответственность за то, какие семена взрастут в сердцах и душах этих малышей, детей и подростков. Ведь мы все состоим в одном обществе.
Сила Божия в немощи человеческой (или рассказ об одной сестре милосердия)
Такими же вопросами задалась и одна из молодых женщин. Я не буду озвучивать ее имени, да и в Иркутске ее уже нет, но ее рассказ – исповедь не мог остаться неуслышанным.
Когда человек приходит в храм, он начинает задаваться вопросом – правильно ли он живет? То есть, уже не говоря о падениях и искушениях, о страстях и исправлениях, человек начинает понимать, что жить по-прежнему, он уже не может. Старые меркантильные интересы уходят на задний план, впереди встает вопрос – как дальше жить? Как научиться быть с Богом? Как стать православным человеком не по букве и внешнему обличию? Не затрагивая внутренних проблем, я просто опишу человека, который принял Христа не только всем сердцем и душой, он пошел по Его стопам, учась видеть, слышать и исполнять Его волю, отдаваясь Ему без оглядки назад.
Она уволилась с работы по собственному желанию. Хотя, работа была высокооплачиваемой, и даже давала высокое положение в обществе. Прекрасный коллектив, отличный руководитель. Но сердце чувствовало – все поверхностно. На самом деле – обман, зависть, ложь, лесть. Хотя было прикрыто все это образцом благополучия. Уходила болезненно. Разум боролся с сердцем. Было страшно за последствия.
Однажды, собираясь на службу, молодая женщина помолилась и написала записки о поминовении своих усопших. Стоя уже в храме, испрашивая у Господа себе новую, достойную работу, достойную не деньгами и положением, а нужным и угодным Богу делом, она вдруг вспомнила, что не упомянула еще несколько родственников, одна из которых была девочка Ангелина, умершая младенцем от рака. В первые минуты был испуг, неужели забыла, а далее внутренний голос – «Не беспокойся». И тут же поднимая глаза, она увидела входящую в храм женщину с несколькими малышами…
Она была в белой косынке с красным крестом, что уже показывало ее принадлежность к сестричеству. Ребятишек вели к Причастию. И тут глаза одного из них, полные страдания встречаются с ее глазами. Всем сердцем женщина почувствовала немой стон – «Помоги мне, я так страдаю. Мне так плохо».
Через некоторое время к ней обратились за помощью — причастить младенцев, и каким было ее удивление, когда она, взяв малыша, узнала того мальчика. Его глаза. Предчувствие какой то тайны, еще неосознанное разумом, охватило ее. После службы она обратилась с предложением своей помощи. Ее просьба была принята с радостью.
Придя на первое дежурство, она начала знакомиться с малышами. Ангелина, Владимир, и т.д. Ей называли имена, ею когда-то неупомянутых родственников, в тот памятный день!
В избранности своего пути сомнений у новоиспеченной сестры милосердия уже не было. Мальчика того, чьи глаза молили о помощи, звали – Даниил. Ей рассказали о его страшной судьбе. В больницу его привезла старенькая бабушка, уже в безжизненном состоянии. Даниила просто не кормили. Питали его врачи через системы, постепенно возвращая к жизни.
После знакомства с детьми ее оставили на дежурстве, и началось самое страшное. Вдруг все дети начали просто рыдать. Она не знала, что с ними делать. Объять сразу пятерых она не могла и первое, что пришло ей в голову – брать на руки каждого и, прижимая к груди, успокаивать. Кого на полчаса, кого на десять минут, кого на двадцать, но молодая женщина чувствовала почти физически, как они выплакивали ей свое недетское горе. Слов не было, была только одна пронзительная боль, которая переливалась подобно соединяющимся сосудам – из одного в другой. Из сердца в сердце. Утешая одного, брала следующего и так всех пятерых. Обласкивая их, она не заметила, как подошел вечер. Дежурство заканчивалось, а уйти не было сил. Разум говорил: «Пора домой». Сердце шептало: «Посмотри на этих малюток. Ты им так нужна».
Им так нужна была — мама.
Собственная семья была в разъездах, и наша сестричка вернулась домой в растерянности. Сначала она упала в рыданиях, расплескивая эту боль, освобождая свою душу. Полилась молитва – «Господи, да что же это такое? Столько горя! Я понимала, что это было где-то далеко, что оно есть, но что его так много и оно рядом и так безгранично тяжело, трудно было представить, не столкнувшись с ним так близко. Где, где я возьму столько любви на всех? Когда я сама не знаю – что есть любовь?» Проплакав, она помолилась и наступила тишина. В тот вечер было ощущение, рассказывала она, что работало только сердце, думало, анализировало и принимало решение. Она поняла – надо идти назад. Взяла тазик, чтобы помыть детей и, вернувшись в больницу, обнаружила, что все дети спят. Нянечки рано укладывали их. Расположилась рядом с ними и спокойно, приняв решение, она уснула в эту ночь в больнице. Далее все три дня были для нее, как испытание. Она выдержала. Не для сестричества, не для медперсонала, не для детей, — для себя. Она поняла, что это нужно в первую очередь ей. Сомнений больше не было.
Один вопрос ее беспокоил, с которым она и обратилась к Богу. «Господи, ну как мне помочь этим детям, где взять столько любви, когда собственные дети недолюбленные, не обласканные в этой непрестанной суете жизни?» В сложной обстановке собственной семьи. Спустя год пришло понимание, что не она им, а ей они были даны, чтобы, почувствовав чужую боль, научиться любить. Любить не только этих малышей, но и собственных детей! Что Господь удостоил ее учиться у этих ребятишек милосердию, состраданию, радости, смирению и любви. Она понимала, что ее собственные дети были так же лишены ее материнского тепла. Мир твердил ей – работай, зарабатывай, а о них побеспокоятся в детском саду, в школе, бабушки, родственники. И она сменила 10 учреждений, 5 профессий, добилась высоких окладов, но счастья, радости, любви так и не нашла. И она не знала, где это искать. А Господь ее не оставлял. Приходили болезни, скорби. И вот наступило то время, когда Он привел ее в эту маленькую палату, где ее крохотные «учителя» преподали ей главные уроки ее жизни. С этим открытием пришло понимание не только необходимости сострадать, но и умение прощать. Прощать своих родителей, своих близких… Для нее в эти дни происходили сплошные открытия. И самым главным было то, что истинное счастье и настоящая жизнь – это служение людям.
Каждый человечек, независимо от его возраста – это целый мир, это целая Вселенная. Даже если ему всего лишь несколько лет. И каждый из них в последствии становился по настоящему родным, пропущенным через сердце, которое училось вмещать в себя невместимое. Помогая им, она в первую очередь помогала себе. Детям присуща чистота и открытость, непосредственность и доверие, как дар Божий, то, что уже недоступно взрослому человеку и для возвратного приобретения понадобилось немало сил и трудов. Слова Господа – «Будьте, как дети» — обращены к нам. К святости каждый человек идет своим путем. Для нее этот путь был – забота о малышах. Попытка жить их внутренним миром.
Возвращаясь к нашей сестричке, добавлю. Она с радостью начала открывать им красоту Божьего мира, храм, молитву. Малыши до нее сидящие в четырех стенах с бледными личиками безгранично радовались каждой травинке, распахнутым дверям церкви, пытаясь при этом изобразить крестное знамение. Это ли не чудо? Уводя их в дворики к качелям, к каруселям, она возвращала им потерянный мир детства, пела песенки, сидя с ними на траве, находя уголки вне шумов цивилизации. Все чаще и чаще она ловила себя на мысли – остаться с этими детьми навсегда. Другой жизни она уже не мыслила. И большего счастья, чем с ними, она, по ее словам, не ощущала никогда. А разве не главное в жизни человека – ощущение себя нужной людям? Позади у нее было много рабочих мест, учреждений, фирм. И она не скрывала, что перед сестричеством была борьба разума и совести. И благо, внутренний голос подсказал – «Не бойся. Слушай свое сердце».
Хотя были сомнения. Были крики родственников – «Да ты сумасшедшая! Все это блажь, прихоть». Родители отвернулись, одарив ее презрением. Отвернулся муж, даже собственные дети не поняли ее. Но память подсказывала. «Возьми крест и иди за Мною. Меня гнали и вас будут гнать». И вера укреплялась. Во всем управляет Господь. Так было, так есть и так будет.
Она не роптала, она только поняла еще одну вещь в своей жизни, чтобы понять этих брошенных малышей, ей самой надо было на время быть оставленной всеми близкими и родными в этом мире, чтобы прочувствовать, что такое быть одной, как в одиночестве пребывал каждый малыш, врученный ей Богом. Было так больно, что порой и жить не хотелось, но она осознавала, что у нее это временно, и что она только прикоснулась к этой боли – быть ненужной никому, а эти дети со дня рождения жили в этом кошмаре непрестанно, ежедневно, ежечасно. Были раньше в ее жизни — поездки и участия в акции помощи брошенным детям и собирались деньги. Было и участие в жизни рядом стоящего интерната, приводились домой дети, и они с мамой дружно их кормили, одевали, как могли, но не было полного погружения в их мир, где жил холод одиночества и страшной ненужности окружающему миру.
И разве это не чудо свыше – человек, прикасающийся к чужой боли, к страданию и к одиночеству маленького детского сердечка, в этот же миг получает — безграничное море любви. Через сострадание — путь к Богу.
А самое главное – глаза детей, которые светились от радости после Причастия, как они расцветают, принимая в Себя Бога.
Что такое пустота? И что есть полнота бытия? Ведь душа дна не имеет. Чем ее наполнит человек? Пустой меркантильностью или благодарностью? Любовью или ненавистью? Полной отдачей служения людям или замкнутым в себя эгоизмом? Перед ней стоял выбор, как и перед каждым из нас. Господь не неволит, Он открывает возможности для спасения, предлагая человеку самому сделать выбор. И она сделала его. Она выбрала Его волю. Сердце, умеющее щедро отдавать себя, умеет и наполняться благодатью Самого Бога. Его присутствием.
«Многие думают, что жить по вере и исполнять волю Божью очень трудно. На самом деле очень легко. Стоит лишь обратить внимание на мелочи и пустяки, стараться не согрешать в самых маленьких и легких делах. Это самый простой способ войти в духовный мир и приблизиться к Богу. Обычно человек думает, что Творец требует от него очень больших дел, самого крайнего самоотвержения, всецелого уничижения его личности. Человек так пугается этим мыслям, что начинает страшиться приблизиться в чем-либо к Богу. Он прячется от Бога, даже не вникает в слово Божье. «Все равно», — думает он, — «Что ничего не смогу сделать Богу и для души своей. Буду лучше в сторонке от духовного мира. Не буду думать о Вечности, о Боге, а буду жить, как живется…» архим. Иоанн Крестьянкин.
Когда же разговор шел среди женщин, лет 50-55, а у них есть силы и возможности себя где-нибудь проявить, в ответ была только одна реакция – страх, пугливость, что не смогут справиться с той болью, которую придется впустить в свое сердце. Боль за несчастных детей…
Я слушала этого, уже дорогого мне человечка и вспоминала себя, ту в начале воцерковления, когда мы с отцом Каллиником ездили и крестили по детским домам, больницам и домам ребенка — брошенных малышей. У батюшки было неукоснительное требование, что окрестить мало, надо и выпестовать этих малышей, тем более, если ты уже крестный или крестная. Надо молиться, но и надо посещать, причащать и помогать, чем можешь. При посещении детей, я каждый раз входя в палату, слышала возглас. Сначала один, затем второй, а далее взрывалась вся палата – «Мама, Мама приехала… Это моя мама, нет, моя….»
И я сломалась, я не понесла, я ушла, растеряла даже своих крестников. Но так и не смогла больше себя заставить пойти туда. Моя беда была в том, что я не нашла в себе силы, а искать их надо было в Боге, как и сделала эта, в моих глазах еще девочка. Но уже имевшая богатый опыт общения с Богом. Когда мы думаем, что не понесем, мы надеемся только на себя, чего никогда нельзя допускать православному человеку.
Часто приезжая с другого конца города в район, где стоит Ивано-Матренинская больница, она чувствовала, что сил уже нет никаких, дома обругал муж, что-то не клеилось, да мало ли причин для плохого настроения и душевной усталости. Одна только дорога через весь город, где в автобусе каждое утро толкали эту хрупкую женщину так усиленно, что на работу она приползала без сил. Заходила в палату вся «испиханная», вся раздраженная. Если в том же переполненном автобусе спохватится, начнет молиться, вроде прекратят и наваливаться и толкать. Такое было ощущение, что вокруг не выспались все и продолжают, наваливаясь на нее, почему-то – досыпать. И норовили всё мужчины. И когда она переступала порог палаты, маленькая и хрупкая, садилась, первое время старалась хотя бы немножко отдохнуть. Здоровалась, а малышня, уже радостная встречала ее, тянулась, и сразу начинала общаться на своем, им только понятном языке. А далее, могли начаться искушения с врачами, с медперсоналом. И пока она не прибегнет к молитве, ничего не менялось. Вот так Господь постоянно вразумлял ее, что вся сила в надежде на Него. Ну, а если вдруг затщеславится, загордится, тогда Он столько ребятишек подкидывал, что тут уж с Его помощью бы справиться. Даже страшно становилось, что не потянет. Так вот она и училась, потихоньку.
Конечно, мы все знаем, читаем Святых Отцов, что без молитвы, без помощи Божьей нельзя, но как часто в суете своей забываем про ее необходимость. Вот тут то Господь и начинает напоминать, например, с утреннего автобуса. Там неприятность, здесь проблемки. А как нас еще встряхнуть? Вот и получаешь уроки жизни. И начинаешь хвататься за молитву, как за спасительный круг. И тогда она начинала понимать, что все, что происходит вокруг, включая, и ее внутренний мир, все «это» для спасения ее души. Через руки Божьи получала опыт молитвы, опыт умения жить с Ним, и главное, по Его воле. И так, прикасаясь к молитве своим разумом, сердцем, она начинала непрестанно в ней находиться, и надежда на Господа постоянно жила в ее сердце. Вот ведь как у Бога все мудро!
Пройдя через все описанное выше, она со временем пришла к осознанию такой благодарности, что казалось, ей жизни не хватит «отработать» эту любовь и привязанность к детям, которые она получила благодаря — Ему.
А это и есть начало истинной Любви к Богу – благодарность за все, что Он для тебя сделал. И женщина эта в дальнейшей своей жизни уже благодарила Его за все, за болезни, за скорби, за все, что могла перенести с Его помощью. Когда силы были на исходе, душевные и физические, Господь попускал болезни на пару дней, и она могла отдохнуть, остаться наедине со своими мыслями с Ним, наедине. Излечивалась быстро и без всяких лекарств. И все эти чудеса, просто для нее это становилось жизнью — когда без молитвы, без Его помощи не начинаешь дня, не выходишь из дома, не приступаешь ни к какому делу, и не заканчиваешь его. И так до конца дня, до самого сна, до ночи. Начинаешь вспоминать, сколько прожито без Него и так жалко становится об утерянном впустую времени и о том, что можно было сделать еще больше. Воистину вспомнишь сказанные Господом слова – Иго Мое благо и бремя Мое легко.
И как по цепочке из поколения в поколения передается и преумножается грех, если его не пересечь помощью Божьей и покаянием, так и любовь, передаваемая из поколения в поколение, приумножается в сердцах потомков. Конечно, на нашей героине прервалась цепь отчуждения и холодности, и она, чувствуя это и пребывая в Боге, уже не мыслила себя без Него и Его любви. И как только малейший грех закрадывался в ее сердце, так ему становилось настолько плохо, что лекарством было лишь покаяние и молитва. Без Бога сердцу уже физически не получалось жить. Слушая ее, я понимала, как схожи пути новоначальных, и как важно было это не потерять, когда приходили более серьезные испытания. Вспоминала, как, осуждая или держа обиду на человека, я металась в поиске Его помощи, чтоб прекратить это тоскливое одиночество без Него. Ведь каждым грехом, мы отлучаем себя от Его любви. И как только приходит в сердце прощение, покаяние, мы всей душой чувствуем Его прощение и, возвращаясь к Нему, чувствуем и Его любовь.
Любой грех, страсть, ненависть, осуждение убивает человеческую душу, покаяние и прощение, любовь — животворит. И так всю жизнь до конца.
P.S.: Пишу маленькое дополнение, потому как первые читатели черновой работы из-за единственной строчки, что сия молодая женщина покинула Иркутск, решили, что и свое служение она прекратила. Жаль, если поспешные выводы из-за малого изменения факта ее жизни, могут перечеркнуть такое богатство души, как открытие для себя истинной Божьей Любви, а не «показного благочестия». Чем так страдают нынешние православные христиане.
Спустя некоторое время, по благословению батюшки, героиня моего повествования уехала с семьей в деревню и как, говорится, по милости Божьей, там оказался детский дом. Она приезжала в Иркутск и, расстроенная, поведала о страшной нищете – отсутствии элементарной одежды, моющих средств, элементарного мыла. Вши. Нет носков, обуви – никакой. Постельного белья. Но не это было самым страшным. На детей кричали по каждому пустяку, и они уже не плачут. Озлобление и равнодушие с обеих сторон. Чем щедро награждают, то и впитывается детьми, чтобы затем вернуть с полной отдачей. Выливая на детей свою любовь, она получила отпор от местных воспитателей: «Это не тот контингент, который нужно любить и о нем заботиться. Не расхолаживайте нам детей» (село Харат, Усть-Орда.детдом).
В последнее время врачи обратили внимание на такой факт в медицине – участился диагноз «замершая беременность». Дети не хотят рождаться, не хотят выходить в этот страшный, безумный, на сегодняшний день, мир.
Заканчивая этот сюжет, я услышала звонок. По телефону мне рассказали, что девушка 17-лет наняла убийц для матери и брата. Причина – квартира. Но и это не все. Она пожелала присутствовать при убийстве. Естественно прозвучавший вопрос – зачем? Остался без ответа…
(72)