Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Как утешить плачущего? Плакать вместе с ним? Как исцелить болящего? Заболеть тою же болезнью? Как помочь расслабленному? Неужели улечься рядом? Трагическая проблема для любящего сердца. Каждый из нас, даже если мы жестоки и бессердечны, каждый из нас всё-таки к кому-нибудь да привязан и хоть кого-то, хоть одного за целую жизнь, да пожалеет. Чаще же всего в жизни любого человека есть и близкие, и друзья, и домочадцы, домашние животные, наконец, и ко всем к ним привязывается человек за долгую жизнь рядом. Привязывается порой настолько, что ему легче самому терпеть боль, переживать болезнь, чем видеть, как страдает, как болеет близкое существо. Какие плоские, какие жалкие слова утешения часто лепечем мы в таких случаях! Воистину, как говорит Псалмопевец, “язык мой прильпнул к гортани моей” (Пс.21.15). Какие слова утешения найти в ответ на простое: “Ты не представляешь, как больно…”? И правда, сейчас, в эту самую минуту, – не представляю. Просто не могу себе представить, потому что мне сейчас, хоть и тоже больно, но не так, по-другому.
А когда человек не болен телесно, но одержим грехом, но находится в тяжком душевном расслаблении!.. Когда он порабощён своей страстью настолько, что все увещевания близких и дальних, все обличения друзей, все укоры не уснувшей ещё совести, как волны о гранитный утёс, разбиваются о бессильное и безнадёжное: “Я не могу…” Понятно, чего “не могу”! Не могу избавиться от своей страсти, не могу не пить, не могу воздержаться от сладостного греха, потому что душа расслаблена, потому что все силы душевные, все волевые импульсы – эти “мышцы” души – бессильны и дряблы. Как трудно в таком случае пожалеть, а не разозлиться! Как трудно сочувствовать грешнику, у которого нет душевных сил даже на покаяние! Как трудно поднимать из грязи того, кто не хочет подниматься, кто смирился со зловонием духовного своего мирка, кто до такой степени пал, что уже не может да и не желает оправдывать себя самого даже привычным набором аргументов: это, мол, всё гены, всё наследственность, всё жизнь наша проклятая…
Как утешить плачущего? Как исцелить болящего? Как помочь расслабленному? Как бедному, обычному, не святому человеку помочь погибающему другу, брату, отцу, сыну? Умереть за него? Умереть-то можно, только вот будет ли толк? Прожить за него жизнь нельзя, вот беда! Но и жить рядом, наблюдая эту медленную смерть, эту мучительную агонию души, тяжко, а порой – невыносимо. Невыносимо видеть, как распадется, поедаемый грехом, тот, кто тебе дорог. И это трудное испытание для христианина. Столь же, а может быть, и более трудное, чем уход за безнадёжным больным. А ведь несущий такой крест, по утверждению старцев, приравнивается к мученикам! Если, конечно, несёт этот крест смиренно и безропотно. Что же нам делать с нашими расслабленными близкими, что нам делать с гибнущими нашими детьми, когда временами не только мужество покидает нас, не только надежда на их возрождение оставляет наши души, но и преступная и постыдная мысль о смерти, об их смерти закрадывается в наше измученное сердце. И тут уж не до “высоких достижений”, тут самому бы не погибнуть от отчаяния, тоски и безнадёжности!
Евангелист Матфей сегодня рассказал нам историю про то, как Спаситель наш Иисус Христос исцелил расслабленного, которого друзья его близкие прямо на одре его скорбном, прямо на постели принесли к ногам Сына Человеческого. Евангелие Господа нашего удивительным образом способно утешать. Это не обычное утешение для ленивых, когда тебе говорят, что всё будет хорошо только для того, чтобы ты отвязался и не ныл. Это мужественное утешение для тех, кто скорее захочет, чтобы его научили ремеслу, чем согласиться клянчить гроши на паперти. Это утешение для тех, кто просит: “Господи, научи!”
И Господь учит. Прежде всего – тому, что не существует момента в жизни человека, когда он может опустить руки и отчаяться. Если ты тащишь на себе расслабленного, надеясь дотянуть его до спасения, до Господа, то помни, что путь этот может быть очень долгим. Чрезвычайно долгим. Он может быть длиной в целую жизнь. И поэтому Спаситель говорит тебе: “Дерзай, чадо!” Дерзай и вспоминай на этом долгом пути, что не праведник, не святой, не милосердный первым вошёл в рай. Первым туда вошёл разбойник, и значит, твой близкий и любимый, как бы он низко ни пал, всё же имеет шанс, всё же есть и у него надежда услышать голос Сына Божия: “Ныне же будешь со Мною в раю”.
И ещё нужно бы нам всем помнить последнюю фразу сегодняшнего евангельского чтения: “Народ же, видев это, удивился и прославил Бога, давшего такую власть человекам” (Мф.9.8). Обратите внимание на эти слова! Мы-то с вами всегда думали, что это Христос исцелил расслабленного, а евангелист Матфей изумляется власти, данной человекам! То есть он как бы говорит нам: исцелил Господь расслабленного не просто так, а “видя веру их”. И не будь этой человеческой веры, которая выдержала все скорби, все испытания, не будь её – некому было бы принести несчастного к ногам Иисусовым, некому было бы совершить подвиг любви, некому было бы свидетельствовать, что сердца человеческие не окончательно окаменели и ещё способны любить.
Вера, надежда и любовь пусть согреют наши сердца на долгом пути борьбы и молитвы за спасение несчастных наших расслабленных, чтобы в конце пути, на Страшном Суде Христовом, все мы услышали: “Дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои” (Мф.9.2). Аминь.
30 июля 2000 г.
Проповедь во храме Святителя Владимира, митрополита Киевского и Галицкого.
(16)