В далёкой — далёкой стране Веселогномии (называлась так она потому что её населяло множество весёлых гномиков) жил-был гномик, которого звали Капелькин за его причудливую форму. Он был очень жизнерадостным, и поэтому жители страны часто рано поутру могли видеть его напевающим себе под нос мотивчик какой-то веселой песенки или, под треньканье звонких бубенцов на своём колпаке (которые его очень смешили!), со смехом бегающего вокруг своего маленького дома. А устав, гномик заходил в дом, чтобы немного отдохнуть. А в доме всё было необычайно красиво: посреди комнаты стояла крохотная кроватка, покрытая белоснежным кружевным покрывалом и убранная множеством подушечек, расшитых диковинными узорами, поодаль стоял трельяж, заставленный керамическими фигурками животных, которых Капелькин очень любил; завершал обстановку стол с кухонными принадлежностями на нём и маленьким старинным канделябром с несколькими подсвечниками…
Вот так и жил Капелькин, с необыкновенной радостью встречая каждый новый рассвет, трудясь, когда позволяла погода, в небольшом огородике и заготавливая себе на зиму овощи. И всё бы хорошо, да только стал замечать Капелькин неладное: запечалился что-то народ, всё реже на лицах гномиков стала появляться улыбка, всё злее становилось выражение их глаз…
И вот однажды, выйдя из дома на утреннюю пробежку, Капелькин заметил, как два гномика из соседних домов молотили друг друга палками и осыпали ругательствами. Ужаснулся Капелькин, подбежал, спросил:
— Что случилось?
— Он разбил миску моей собаки, — ответил один.
— Твоя проклятая собака сама её разбила, а ты не хочешь этого признать! — возразил второй. — Тебе денег жалко на новую миску и ты хочешь у меня их взять!
— Как бы не так! — шипел первый, не переставая орудовать палкой.
«Что же делать?» — думал Капелькин, пытаясь их разнять. Наконец, придумав, Капелькин побежал в магазин, там купил миску, вернулся обратно, отдал миску хозяину собаки и кое-как успокоил его недруга.
Гномик вернулся домой и в раздумьях ходил весь остаток дня, и только поздно ночью забылся глубоким сном. Следующий день был точной копией предыдущего, только намного больше стало рассвирепевших, орущих друг на друга гномиков.
И так дни пошли за днями, недели за неделями; Капелькин уже ничего не мог поделать и лишь с замирающим сердцем, с красными от слёз глазами, наблюдал за суетой и разрухой, которую творили сами гномики. И вот надоело Капелькину сидеть сложа руки, и решил он поискать заплутавшее добро, покинувшее их страну.
Собрался Капелькин в дорогу, взяв с собою лишь баклагу воды, каравай хлеба да старый меч, забытый кем-то в заброшенном хлеву, и тот же час пустился в путь.
Долго, ли коротко ли шёл гномик по лесам и долам, ну вот начало смеркаться, Капелькин устал и, выбрав дерево пораскидистей, свернулся калачиком и уснул под ним.
И вот приходит к нему во сне дева невиданной красоты и молвит: «Знаю я твою печаль, но только трудно тебе будет, нелегкую взял ты на себя задачу и можешь надеяться лишь на выносливость и удачу. Идёшь ты в верном направлении и вскоре увидишь реки ты течение, и коль покажешь ты своё стремление, и хватит у тебя умения ту реку переплыть — вернешь народу ты добро, и не покинет их уж никогда оно».
Сказала так прекрасная дева и исчезла. Проснулся гномик и сказал сам себе: я сделаю всё возможное и даже невозможное, но во что бы то ни стало спасу свою страну и свой народ!
А над головой гномика светило солнце, согревая его своими ласковыми лучами, и весело щебетали маленькие пташки, словно стараясь подбодрить Капелькина. Долго-долго шел гномик. Уж закончилась вода в баклаге и были съедены последние крошки хлеба… И, вот беда, солнце, которое так бережно грело, теперь нещадно палило…
Чем дальше шёл гномик, тем беспощаднее становилось солнце, он падал измученный жаждой, но упрямо вставал и шёл дальше. И вот, когда у него почти не осталось сил чтобы идти, он вдруг увидел реку и, подойдя к ней, припал губами к воде, но вода оказалась нестерпимо горячей и что-то огромное, чёрное и страшное, похожее на дождевую тучу, с громким рыком вынырнуло оттуда.
— Кто посмел нарушить мой покой в моих владениях?! — злобно капая зелёной слюной, прорычало Чудовище.
– Я! — смело сказал Капелькин, у которого вновь появились силы.
– Ты?! — с трудом разглядев гномика, удивилось Чудовище. — Да я тебя сейчас растопчу!!! — И с этими словами Чудовище вынуло из воды свою исполинскую лапищу, один коготь которой был раз в десять больше Капелькина.
— Не спеши! — ловко увёртываясь от неё, прокричал Капелькин.
-Ха-ха! Какой смелый! — усмехнулось Чудовище. — Ты один такой остался в своей Весёлогномии, а я уж думал, что на славу потрудился! Ошибочка вышла, ну ничего! Уж с такой мелюзгой, как ты, я справлюсь!
— Так, значит, это ты довёл наш народ до такого?! — краснея от гнева, произнёс Капелькин.
— Нет ничего лучше, чем наблюдать, как ваш народец становится таким же, как я! И к тому же, чем больше я забираю добра, улыбок, смеха и веселья, тем сильнее становится моё величество! — злобно усмехнулось Чудовище.
Не в силах выдержать подобных речей, Капелькин изловчился, подпрыгнул и пребольно ткнул наглеца своим маленьким мечом прямо в торчащую из воды лапищу. Чудовище отвратительно взвизгнуло и в ответ так ударило смелого гномика, что тот кубарем покатился по земле, но тут же вскочил и с новой силой ринулся на Чудовище. Но даже теперь доброта гномика дала о себе знать — он остановился и спросил:
— А может, ты отдашь мне украденное — и я оставлю тебя? И ты, может быть, со временем научишься жить со всеми в мире и согласии? — с надеждой в голосе добавил Капелькин.
— Возьмёшь, если сможешь! А сам я тебе его не отдам! — зло заскрежетав зубами, ответило Чудовище.
Их неравная битва вновь продолжилась, и неизвестно — остался бы жив Капелькин или нет, но тут подул ветер и поднял маленького гномика на один уровень с громадным Чудовищем… Долго ли, коротко ли они бились — никто не знает, но вот Капелькин попал в глаз чудовищу и его, скорчившегося от боли, отнесло на другой берег реки. Чудовище силилось встать, но не смогло, так как запуталось в густых ветках дерева, стоявшего на берегу. Изрыгая проклятия, Чудовище барахталось в них, ещё больше запутываясь, а Капелькин тем временем переплыл реку и подошёл к дереву
— Милое деревце! — произнес он. — Не подскажешь ли ты мне, где Чудовище прячет украденное у гномиков добро?
— Мои корни уходят в глубь реки, плыви, придерживаясь их, и как раз подплывешь к его дому…
Поблагодарив дерево, Капелькин поплыл. И вот наконец он добрался до дома чудовища — это был черный-черный дом с большим количеством коридоров, по которым то и дело проползали шипящие существа, похожие на змей, и бегали огромные черные лохматые пауки с выпученными глазищами — это были домашние животные Чудовища. Обыскав весь дом, Капелькин нашел черный ящик с надписью «добро», взял его в руки и поспешил назад.
Когда гномик выплыл, он увидел Чудовище, которое жалостливо выло, пуская слюну на свою лапищу, и прикладывало ее к поврежденному глазу. При виде в руках гномика заветного ящичка, в глазах его вновь появились недобрые искорки, оно, недовольно ворча, вздымало свою грудь, да так, что воды реки заходили волнами, оно злилось все больше и больше и… вдруг Чудовище лопнуло.
А гномик снова тронулся в путь, спеша вернуться в свою страну. И уже идя тропкой, ведущей к его дому, почувствовал, что в ящичке что-то зашевелилось и вылетело: такое мягкое, белое и пушистое, распалось на миллиарды пушинок — это и было добро! И в тот же миг в Веселогномии и еще во многих окрестных деревнях и городах — все вновь стали добрыми, веселыми и жизнерадостными. А Капелькин жил еще много лет и занимался любимым земледелием.
2009, весна
СЕМЧЕНКО НАТАЛЬЯ
(174)