«Ничто тварное удовлетворить нашего духа не может. От Бога исшедши, Бога он ищет, Его вкусить желает, и, в живом с Ним пребывая союзе, и сочетании, в Нём успокаивается. Когда достигнет сего, покоен, бывает, а пока не достигнет, покоя иметь не может» (свт. Феофан Затворник)
Вы пробовали как-нибудь прийти на службу в храм 1-го января? Не на воскресную, обязательную для мирян литургию, а в обычный день недели. И не к служителям церкви, в чьи обязанности входит присутствие в храме почти ежедневно этот вопрос, а к простым, как я, прихожанам. Прийти в храм, когда отшумела бурная новогодняя ночь. С криками, песнями, танцами, фейерверками. Ночь, когда в каждом доме ломятся столы изобилием блюд и спиртных напитков даже там, где не принято переедать и напиваться.
Когда-то для нас этот праздник был самой главной радостью детства. И в последующие годы он продолжал напоминать нам о себе, как что-то сказочное и притягательное, таинственное и загадочное. А главное, каждый верил в начало какого-то нового и обязательно счастливого события в его жизни, которое непременно должно было сбыться….
Разве мы подозревали, что этот праздник был подменой Рождества? Да еще и устроен в дни рождественского поста. Мы только интуитивно чувствовали, что в эту ночь должна совершиться, какая то сказка со счастливым концом, ведь это ночь волшебства и исполнения желаний.
Но нас обманули. И это обман был так жесток, что тянулся за нами даже первые последующие годы воцерковления. Как же! ведь вокруг такой праздник! Вся Россия взрывается на последнем ударе кремлевских курантов криками радости и звоном хрустальных бокалов, взрывом эмоций и главное – верою, что загаданное желание обязательно сбудется.
Мало того, это обман успешно перекочевал в наших детей, внуков. Что за феномен такой! Мы без советской власти уже 20 лет, а новое поколение продолжает справлять его с таким же энтузиазмом, как и поколение старших. И это, несмотря на то, что весь мир, как справлял главный праздник года и всей жизни – Рождество, так и справляет. А Новый год отмечает лишь символично. Для них этот праздник, каких множество в году. На один больше, на один меньше.
Конечно, мы и от Рождества не отвернулись. Мы ж русские! А у нас каждый календарный день, какой то да праздник. Вспомните любимого героя в фильме «Любовь и голуби». Как же нам не справить праздник «Взятие Бастилии»! Святое дело. Так что и Рождество вроде как не помешает. Как впрочем, и Пасха с куличиками, и Радоница, в нашем понимании, изливающая потоки горячительных напитков на могилы усопших. А там, и Троица подоспеет, а значит гуляй среди берез и сосен. Одно мы точно усвоили. Во все церковные праздники работать нельзя – грех. А гулять можно и нужно. Все, точка.
Так еще и как гулять! Как-то, я возвращалась домой после 12 ночи пешком. И то, что было вокруг светло от огней, это еще полбеды, но то, что стоял невыразимый грохот от петард и фейерверков, уже вселяло ужас. Любая из них могла просто попасть в глаза обезумевшей от радости публике, в любое окно, оставив людей без тепла. Но гуляет и пьет бесшабашно вся Россия на всю ширь своей русской души.
Так что в Новый год нам уже про храм вспомнить не получится. Да и не в состоянии после оглушительной новогодней ночи.
Поэтому в это утро, 1-го января, город удивительно пуст. Ни машин, ни людей. Тишина стоит. Страна отдыхает. Утомилась праздновать. А ведь именно в эту ночь Небесная церковь, а на утренней Литургии – присоединяется и земная, празднуют день святого мученика Вонифатия. И служба проходит удивительно тихо, спокойно, с каким то светлым ощущением радости. Может ею делится с нами сам святой мученик, пребывая в радости Христовой?
И вот ведь парадокс. Молиться бы нам ему от проблем наших – от винопития и блуда, за себя, да за своих сыновей и мужей, отцов и братий, да некогда. Праздник. А ведь России он был известен, мало того, любим. И с какой любовью пишет о св. муч. Вонифатии известный писатель Иван Бунин, трепетно называя его, «беспутной головушкой».
«…потом вспомнил, например, великомученика Вонифатия — и залился в три реки от радости! Тоже простого звания человек был… раб крепостной, только и всего-с… И уж совсем иного складу: отпетый бокутир, беспутная головушка, все нипочем… Пишут его, например, на образах русым. В житии так прямо и сказано: желтоволос был, — значит, весь, небось, в веснушках, ростом не велик и глаза веселые, наигранные…»
«…Был он в городе Риме у госпожи своей Аглаиды стольником, при столе, например, прислуживал — ну, и пленил ее… В житии, конечно, уж очень бездушно сказано — мол, не будучи замужней, жизнь свою протекала в грехах. Сделалась преклонна своим похотям, проживала в беззаконном сожительстве с рабом своим Вонифатием, а ежели судить в этом случае по человечеству, то, небось, так случалось: увидит его, глянет и усмехнется, — вот, мол, хороший человек, а там и полюбила и приблизила к себе… Ну, живут они таким побытом год, живут другой, она за ним, небось, как за ребенком заботится, — есть такие женщины ласковые, прелестные, богомольные душой, хоть и в грехе всегда, никому, например, не умеют отказать по своей доброте…»
«…И, как говорится, насмелилась раз. Дорогой, говорит, мой возлюбленный, есть у меня мечта заветная: я для тебя всем пожертвовала, ни людей, ни бога, например, не боялась, а живем мы все-таки не венчанные, не признанные — надо нам в дом часть мощей внести, просветить наш дом. Умоляю тебя — снаряди корабль, возьми злата, серебра, дорогих благовонных плащаниц всяких, чтобы, например, эти честные мощи увить. И плыви ты в Киликийскую страну, в город Таре, там много святых страстотерпцев свои главы за Христа сложили.. Ну, он, конечно, на это соглашается, снаряжает корабль парусный, устилает его, например, всякими коврами и шелками шамаханскими и отплывает в путь с друзьями-приятелями, с винами, с музыкой, со всякой дворовой прислугой…
— А дорогой буря поднялась? — спросили дети.
— Нет-с, напротив того, все они преблагополучно достигли тех стран. Опустили там все свои якоря, паруса — и отправляется он в этот город Таре, в гостиный дом, чтобы, значит, отдохнуть, погулять, а с утра и за дело взяться. Проходит, например, градские ворота, идет вверх по улице, конечно, беспечный, беззаботный, напевает свою арию и вдруг слышит страшный шум… Спешит, понятно, поскорей туда и видит бесчеловечное смертоубийство. Сгрудился народ на площади, кричит, махает руками и требует казни, а посередь площади сидит жестокий судья и мучает лютейшими муками святых христиан, — кого велит надвое рубить, кому глаза выколоть, кому голову отсечь, — а перед ним старец на коленях, преклонился под острый обоюдный меч и восклицает в свой последний час: «Да святится имя господне, Христово, пречистое!»
И как услыхал это Вонифатий, этот, например, беззаветный бокутир, так и загорелся весь, — в житии так прямо и сказано: возвеселился духом за имя господне, — кинулся в самый народ, выскочил наперед всех, да и подхвати, даже не подумавши, тот старцев крик: «Да прославится, мол, имя господнее! Что вы, мол, делаете, язычники бездушные, пропустите меня — хочу и я пострадать за спасителя!» Тут все, понятно, к нему — ужасаются за него, уговаривают — побойся, например, за жизнь свою, одумайся, ты чужеземный гость, какое тебе дело… А он все свое: «Знать ничего не хочу, недостойны вы меня склочить, прельстить — проклинаю ваших мраморных богов, секите мне голову!» Разорвал единым махом все свои одежды разноцветные, пал на колени середь площади, уронил свою головушку…
— И принял мечное сечение, — добавил Вадя тихо.
— Да-с, и принял мечное сечение, ненаглядная моя деточка!
воскликнул Арсенич и, поймав его ручку, крепко прижался к ней своими холодными губами, на которые закапали горячие слезы. — Ну, да что! — прошептал он потом, отвертываясь и ловя по столу свой платок. — Никуда я стал, совсем никуда!
Утершись, он достал из кармана осьмушку табаку, стал, облегченно вздыхая, вертеть толстую папиросу. Дети долго смотрели то на его седую голову, то на большую дрожащую тень ее на стене, слушая нестройный, уже застольный говор и смех в зале.
— Вам Вонифатий больше нравится? — строго спросил Митя.
— Грешный человек, — прошептал Арсенич, поспешно наклоняясь, чтобы языком заклеить свою вертушку, — уж очень мне его кураж нравится! »
(И. Бунин, «Святые» 1914)
И кураж был, и блуд был, и пьянство было с безбрежным веселием. Но ведь тосковала душа Вонифатия о Христе. И вырвалась из плена страстей, как и Аглаида, проведя годы в покаянии и посте, получив дар изгонения бесов. И молится теперь церковь земная, преклоняя колени перед их подвигом. Значит, есть возможность исцеления и всегда есть надежда. Одна из наших прихожан, взяв благословение на чтение акафиста перед муч Вонифатием, молилась ему 40 дней. И результат был сразу. Муж бросил пить и держал первый в своей жизни пост, начав свое воцерковление. Хотя по ее рассказам, трудновато пришлось и ей самой. Как из рога изобилия сыпались ей предложения присоединиться к той или иной компании, отметить очередной праздник, выезда на шашлыки и т.д. И так продолжалось практически каждый день. Помогало и укрепляло таинство покаяния еженедельно, таинство Причастия и конечно, молитвенная помощь духовника. Но разве не стоили эти малые потуги — исцелений, благодаря чудесной помощи Божьей по молитвам муч Вонифатия?
А матери и жены продолжают стучаться в наркологические клиники, в кабинеты кодирования, или еще чище — бросаются к экстрасенсам, надеясь получить моментальную помощь. При этом, выплачивая сумасшедшие деньги, если, конечно, они есть. Или срываясь от усталости бесполезной борьбы, выгоняют вон из дома сыновей наркоманов, пьющих мужей, опуская свои руки. А истинная лечебница душ человеческих, душевных и физических недугов — церковь, остается в стороне, даже если путь к ней – через дорогу…
И стоит ли этот праздник – Новый год того, чтоб лихо, отпраздновав его, проводить последующий год в печали за близких и родных сердцу людей? Ведь сейчас, мало какая семья не знакома с этой бедой. Или все же стоило бы сменить его на тихое и прекрасное утро в храме, где чествуют в это время предстателя за пьющих, наркоманов и блудников, который, не задумываясь и не оглядываясь назад, отдал свою жизнь за Христа?
И тихо ему помолится?
Но пока продолжает справлять Россия свой Новый год с доступным только ей, бесшабашным веселием.
P.S. Большая просьба к особо ревностным православным. Не предавать анафеме сей праздник, не сотрясать воздух описанием мытарств. Не загонять в угол родных угрозами ада. Желательно поздравить их с началом нового года и пожелать им от всей души здоровья и радости в предстоящем году.
(86)