И вот – мне уже послезавтра надо уезжать. В этот день я последний раз покормила своих любимых голубей. А на завтра мне сказали не приходить уже больше в трапезную на работу, дали мне выходной. Это было очень почему-то неожиданно и приятно. Накануне взяла талончик в душ (кто прожил десять дней, может помыться) и на дорогу смыла с себя всю грязь, которая накопилась на мне после почти двух недель жизни здесь.
Утром мне не надо было никуда торопиться, я не пошла на службу, а выяснила, что прямо здесь, в нашей гостинице, открыли небольшое кафе, где можно немного перекусить. И я туда зашла. Тут я вспомнила, что все это время я не пила своего любимого кофе с молоком. Здесь продавалось растворимое, в пакетиках, и я его купила, по-моему, с булочкой попила. Потом решила сходить в город, в Козельск, мне на дорогу надо было купить кое-что в аптеке, в монастыре аптеки, по-моему, не было. Пошла для начала на территорию, нашла какого-то священника (на все надо брать благословение), взяла благословение сходить в Козельск и вышла за ворота. За воротами хоть и стояли какие-то машины, но попутной я не нашла. Я не испугалась – я же взяла благословение, значит, все будет хорошо — и пошла по дороге пешком.
Идти было несколько километров, не знаю, сколько точно, поэтому не буду выдумывать. Шла я хорошо, спокойно, разглядывая природу и окрестности. Деревья здесь стояли высоченные, в основном – сосны. Здесь была как бы заповедная зона, и никто их не рубил. Дорога широкая, асфальтированная. А я шла и думала о том, что по этой вот дороге ходили и ходят монахи и монашки – вся дорога намоленная. Здесь ходили старцы Оптинские, хоть она и не такая, наверно, тогда была. Короче, идти было даже приятно, не надо было никуда торопиться, идешь себе и гуляешь практически.
Вышла на большую трассу, где ходит весь транспорт, подошла к остановке, здесь уже стояли люди, были какие-то паломники- студенты. Подошедший большой автобус забрал нас всех. В Козельске я быстро нашла аптеку, купила почти то, что мне надо и придумала купить себе мороженое. Я очень люблю (или любила) мороженое. Еще моя девочка посмеивалась надо мной, когда я за один раз как-то съела чуть не полкило пломбира. С тех пор я мороженого еще не ела, а тут вдруг вспомнила и решила себя побаловать. Зашла в продуктовый и купила. Вы знаете, теперь мороженое почему-то не казалось мне таким уж вкусным, как раньше. Но съела я его с удовольствием. Было такое ощущение, что я понемногу начала просыпаться от долгого сна, начала пробуждаться для жизни, появились какие-то желания хотя бы — не знаю, как еще сказать.
Потом пошла на остановку, чтобы ехать обратно. Автобуса что-то долго не было, но возле нас остановилась машина и довезла меня прямо до ворот монастыря. Вот что значит благословение на дорогу!
После обеда (это была Радоница) я сходила на местное небольшое кладбище, здесь украшали могилки перед панихидой. Посидела на скамейке. Потом пришел батюшка, пропел панихиду, а я помолилась за свою девочку. В Слюдянке все мои тоже съездили на кладбище, хоть у нас там пока никого нет, но Лену поминают теперь так – на любой могилке, но панихиду, конечно, заказывают.
Я и на вечернюю службу не пошла, поужинала, но меня на прощание наш старший по трапезной, Олег, поздравил большим, где-то полкило, пасхальным куличом на дорогу. И весь вечер я еще гуляла по монастырю. Присела на скамейку, что стояла вдоль тропинки, подумала, вспоминая. Если честно, то мне не очень хотелось отсюда уезжать. Здесь я была все время так занята, что скучать и тосковать было просто некогда. И мне это ощущение нравилось. Но я звонила маме, и она даже заплакала в телефон – сказала, чтобы я ехала домой. Я зачем-то была ей нужна. Хотя возле родителей живут две мои сестры со своими семьями.. Но все равно надо было ехать к ним.
Тут ко мне подошел и сел иеромонах, не старый еще, серьезный. Спросил, кто, куда, почему. Я в двух словах ответила. И он мне задал вопрос, из-за которого, наверно, и подошел: почему мы едем к новомученикам, они же еще не святые, а было ведь обычными в свое время монахами, за что мы их чтим? Я удивилась про себя, но попыталась ответить, что эти новомученики наши современники, а погибли так трагически. В наше время это редкость, да еще они практически мои земляки, сибиряки, а ушли в монастырь аж вон куда – тоже интересно. Не знаю, убедила ли я его, смогла ли объяснить? Это у него я узнала, что на той колокольне, где погибли новомученики, бьют в колокола только на «Верую» — она действующая. Потом я встала, взяла у него, как у иеромонаха – священника благословение на завтра, на дорогу (хорошо все-таки получилось, все как и положено – даже благословение на дорогу взяла!) и со спокойной душой пошла к себе в гостиницу.
Утром я еще выпила кофе с молоком в нашем кафе, уложила сумку, решила, что этот кулич я по дороге помну, сломаю, не довезу, и отнесла его в это кафе как пожертвование.
Еще раз походила по могилкам, пофотографировалась (просила проходящих меня «щелкнуть»).
И к 11 часам вышла к автобусу, поехала через Москву — где сутки отоспалась у родственников – домой, для начала в Иркутск.
P.S. В этом году (2008) я созвонилась с Верой (она купила себе однокомнатную квартиру там, где и хотела – в Иваново – возле церкви, но ей сын деньгами помог, наши квартиры очень дешевые) и она мне рассказала, что теперь регулярно ездит в Оптину, там наши нары в той гостинице все снесли, поставили кровати, да еще достроили одноэтажную гостиницу со всеми условиями, тоже с кроватями – стало очень хорошо, но везде платно – 150 рублей сутки.
А моя Маша после поездки, ровно через девять месяцев, родила пятого ребенка, девочку, Елизавету. А два года спустя мы все разъехались. Я вынуждена была переехать в Слюдянку, а Маша с семьей уехали куда-то под Рязань. Там один священник собрал в свое село всех многодетных, кто пожелал к нему переехать.
Все. Конец и Богу слава!
(54)