Надо сказать, что в ездили мы в 2006 году, а сейчас в Оптиной многое изменилось.
В Оптину Пустынь мы поехали на автобусе через Козельск, потом взяли на троих такси и подъехали прямо к воротам монастыря. В такси меня сильно укачивало, а Вера объясняла, что это просто искушение, которое надо пережить, молясь тем людям, к кому мы едем – Оптинским старцам. И я почти всю дорогу пыталась своими словами молиться. Поэтому из-за своего состояния плохо видела красоты дороги, которые так нахваливала нам Вера.
Выйдя из такси, мы прямо с вещами попытались пройти на территорию, так как Вера нам сказала, что раньше, приезжая, они так делали. Но человек, дежуривший на воротах, нас не пропустил, указав нам на женскую гостиницу чуть в стороне от монастыря. Монастырь-то мужской. Мы прошли туда. Оказалось, что правила изменились, и что теперь приехавшие женщины, которые хотят здесь какое-то время пожить, сначала устраиваются в гостинце, оставляют там сумки, только потом проходят на территорию.
Зайдя в маленькую по помещению гостиницу, да увидев там нары в три этажа, я удивилась, как мы тут будем жить, как поместимся? Дежурная нам показала кладовку, чтобы поставить сумки, закрыла их, кинула на нас оценивающий взгляд, сказала, что мы еще молодые и что будем спать на самом верху, на третьем этаже. Я сначала испугалась, не такая уж я и молодая, да и не маленькая, но потом вспомнила, что по работе мне иной раз приходится лазить на ж/д цистерны, решила, что, наверно, справлюсь – и мы вышли, пошли на службу.
В Оптину мы приехали в чистый четверг, хотя я и сомневаюсь в своей памяти. Помню только, что в чистый четверг мы уже, наконец, причастились. После причастия надо было запить теплотой, народу было очень и очень много, но почти все шли почему-то к одному столику, где теплоту разливали и давали кусочки просфор два серьезных монаха, еле справляясь с потоком людей. Второй столик я заметила уже потом, и там было свободнее. Я была не очень готова к Причастию – не переписала своих грехов как обычно, не все вспомнила при исповеди, но я удивилась – Причастие меня обожгло, как огонь, изнутри, а потом стало спокойно и радостно от встречи с Самим Господом. Я поняла, да и Вера мне потом подтвердила, что молитвы монахов, сама атмосфера монастыря очень способствуют настоящему переживанию от Встречи.
Обедали и ужинали мы в столовой для паломников, которая находилась впритык со зданием нашей гостиницы.
В первый же вечер, проведенный в гостинице, нам нагрели воды, мы с дороги смогли помыть головы, потом нам раздали послушания – в бесплатной гостинице так просто не живут. Была, конечно, и платная гостиница, и жилищные условия получше, но нам хотелось пожить именно как настоящие послушники, тем более, что я собиралась здесь немного задержаться, немного пожить, а так жить было, согласитесь, намного дешевле. Деньги шли только на свечи, иногда на записки, да, как всегда, на книги и кассеты.
Веру, как не в первый раз приехавшую, знавшую порядки, сразу определили работать в трапезную, столовую для паломников, а мы с Машей попали в разные церкви на уборку после службы. Там после службы церковь сразу закрывается, выставляют карточку: закрыта на уборку, а желающие идут в другую церковь, благо работающих было целых три. И на уборку они закрывались по очереди.
Казанский храм
Я везде, как всегда, заказала сорокоусты, да еще нам, как бывшим на послушании, ежедневно давали по одной записочке бесплатно: за здравие и за упокоение, так что других своих родственников я тоже регулярно записывала, чтобы и о них шла регулярная молитва.
Мы обошли весь монастырь, все осмотрели, где смогли – приложились к мощам. Помню, я подошла к раке святого Нектария, поклонилась, а, когда поднималась, так ударилась об угол головой! Аж искры из глаз посыпались, а сама подумала: это за то, что я унываю — меня отец Нектарий как бы костылем по голове огрел. От такой мысли даже смешно стало. И боль сразу прошла. Да и легче на душе стало.
Утром, перед началом службы, мы обязательно в первую очередь заходили к Оптинским новомученикам в часовню.
Их три могилы отделили от остальных и начали строить часовню, могилки одели камнем – а то песочек с могилок, говорят, быстро разбирали богомольцы – а кресты как бы «вошли» в стену. Но часовня стояла недостроенная – не хватало денег. Мы слышали, что сюда посидеть и помолиться регулярно приходила мать одного из новомучеников – она тоже стала монахиней – но я ее не видела.
Маленькую колокольню, где они погибли, тоже обнесли ажурным, черным покрашенным заборчиком. И колокола привязали.
Потом нам объяснили, что в них бьют, только когда во время службы поют «Верую». Я потом прислушалась – и услышала. Захотелось выйти посмотреть – да со службы нельзя уходить…
Так вот мы устроились. А о наших послушаниях напишу в следующий раз.
(61)