Недавно в Саратове побывал православный миссионер игумен Сергий (Рыбко). О своем пути ко Христу, о неформальной миссии и сегодняшних взглядах на проповедническую деятельность он рассказал читателям нашей газеты.
— Отец Сергий, правда ли то, что в молодости Вы близко общались и даже принадлежали к представителям так называемых неформальных молодежных движений?
— Да, правда. В школе я увлекался рок-музыкой. У нас была своя рок-группа, я был в ней барабанщиком. А все неформальные движения конца 70-х состояли из хиппи; других неформалов в СССР попросту не было. С хиппи я встретился случайно и был удивлен, что у нас в стране они существуют. Первый наш разговор в этом обществе был о Боге. После этого разговора я понял, что, какое бы государство ни было, какой бы ни главенствовал политический строй, все равно свободен ты не будешь, потому что любая власть предполагает насилие над личностью. А свободу следует искать на пути каких-то духовных практик, в области религии. Я влился в это движение хиппи. Что бы там ни говорили, хиппи того времени — это были молодые интеллектуалы, которые занимались поиском смысла жизни, Бога. Мы много ездили автостопом. Читали Евангелие, увлекались русской религиозной философией… В то время все хиппи были верующими. У них была, конечно, каша в голове, но в основном преобладало христианство.
Кстати, хиппи конца 70-х вообще не ругались матом. Это было не принято. Это была еще одна форма протеста.
— Как Вы пришли ко Христу?
— Мое первое Евангелие отняла милиция, меня за него избили, но я достал другое. Личность Христа произвела на меня огромное впечатление. Я не знал, Кто такой Бог, но твердо понял, что жить надо так, как жил Христос. И я начал стараться в том «совке» с его животными ценностями жить по-евангельски. Где-то месяца через два я заметил, что жить с Богом проще и легче, многие вопросы решаются сами собой.
Вскоре в одном храме освободилось место звонаря, и, поскольку я был барабанщиком, меня туда устроили. Внезапно выяснилось, что ударная установка и система церковного звона во многом очень похожи по принципам работы. Я быстро освоил звонницу. В это же время я выучил Церковный устав, научился читать по-церковнославянски, начал помогать в алтаре.
Спустя какое-то время мой духовный отец сказал: «Ваш путь — священство. Готовьтесь». Я был ошеломлен, я не думал вообще об этом, считал себя недостойным. Примерно еще через полгода он благословил меня на монашество.
— Когда Вам сказали, что Ваше призвание — монашество и священство, не было ли колебаний и сомнений? Все-таки шаг серьезный?
— Нет, не было. Я считал себя недостойным ни того, ни другого и очень обрадовался, когда меня благословили на пастырство и монашество. Я был воспитан на патериках; храм и богослужение были для меня самым важным в жизни, старые друзья остались где-то в прошлом, так что этот шаг был логичным и продуманным. В 1990 году я принял монашеский постриг в Оптиной пустыни, и очень скоро меня рукоположили во иеродиакона, а почти через год — во иеромонаха.
— Как пришла идея таких необычных миссионерских выступлений?
— Когда я начал ходить в храм, один мой знакомый, более опытный в духовной жизни, сразу же мне заявил: «Ты знаешь, рок-музыка — это грех, слушать ее нельзя». У меня захолонуло сердце. Как же так? Он мне предложил для начала не слушать рок-музыку хотя бы полгода. Шесть месяцев я не слушал никакую музыку, не смотрел телевизор, не читал никаких светских книг. Прошло полгода, мы продлили этот срок… В общем, 22 года я не слушал рок-музыку, не смотрел телевизор и не читал светскую литературу, пока меня не отправили на подворье Оптиной пустыни в Москве, где я уже начал задумываться о миссии, о том, чем явилась рок-музыка для моего поколения и пришел к выводу, что с нее люди начинали думать, начинали искать смысл жизни, бунтовать против бездушия и безбожия. Рок-музыка для моего поколения была неким глотком свободы, свободы в духовном отношении. И многие мои друзья из хиппи сейчас — православные люди, кто-то стал священником, кто-то — монахом. Один из бывших хиппи возглавляет Поместную Церковь в сане митрополита…
— Какую, если не секрет?
— Секрет… Так вот, о миссии… Рок-музыканты являются для молодежи авторитетами, носителями идей, воплощенных в словах и музыке. И мне вдруг пришла мысль: почему бы не проповедовать в среде неформальной молодежи. Ведь в конце 70-х мы ходили на рок-концерты не «оттягиваться», мы искали, мы размышляли над текстами песен. Мы ходили на эти выступления, чтобы услышать идеи, глотнуть свободы в этом мире душного «совка». А современная молодежь, по большому счету, не сильно отличается от молодых людей моего поколения. Многие из них так же стоят на пути духовного поиска, так же идут на рок-концерт, чтобы получить ответы на свои вопросы.
Первая моя такая необычная проповедь состоялась в Ярославской епархии в Доме культуры города Ярославля. Я привез с собой две рок-группы и одного православного гусляра. Два с половиной часа мы выступали; нас очень внимательно все слушали.
Потом, подумав, я решил, что все-таки не дело монаха заниматься подобными вещами. Я вообще очень не люблю ездить, перемещаться; в свое время автостопом столько отъездил, что больше не хочется. Обстановка рок-концерта противоречит всему моему духовному устроению: больше люблю тишину, богослужение… Словом, у меня созрело твердое решение отказаться от подобных выступлений. Но вот однажды меня вызвали в Патриархию по строительным делам (мы строили тогда храм). Прихожу к владыке Арсению, архиепископу Истринскому, викарию Московской епархии, мы обсуждаем хозяйственные вопросы. Вдруг владыка Арсений говорит: «А чего ты, отец Сергий, с молодежью так мало работаешь?». Я отвечаю: «Как же так, Владыка? У нас есть воскресная школа, мы даже учим детей игре на музыкальных инструментах». «Это все хорошо,- говорит он,- но недостаточно. Надо выступать на рок-концертах». Я не верю своим ушам. (Потом-то я, конечно, узнал, что меня «порекомендовали» владыке.) «Я рок-музыку не понимаю,- продолжает владыка,- но если молодые люди ее любят, то на этом поле надо работать. Вот ходи и проповедуй. Приготовься, ругать тебя будут,- всех, кто начинает новое дело, как правило, ругают. А ты отвечай, что тебя благословили, и спокойно работай. Скоро в Царицыно будет съезд хиппи, сходи и выступи с проповедью». Так, в 2002 году и началась моя проповедническая деятельность.
Несколько раз, когда на меня было особенно много разных нападок, я хотел все это прекратить, думаю, может, и правда не стоит этим заниматься, но, поскольку благословил Архиерей, опять продолжал проповедовать и занимаюсь этим по сей день.
— Отец Сергий, есть ли у Вас своя миссионерская концепция? Каким Вы видите миссионерство сегодня?
— Я работаю «в поле», и не пытался создавать концепции. Как говорил святитель Иоанн Златоуст: «Если для того, чтобы обратить одну душу к Богу, необходимо перейти горы, то эти горы пастырь должен перейти». Поэтому я иду на концерт, чтобы говорить хотя бы для одного человека. Хотя бы один человек всегда тебя услышит и примет твои слова к сердцу. И если один человек задумался над тем, что я сказал,- еще не стал верующим, просто некоторые духовные вопросы стали для него важны,- значит, я достиг успеха, дальше Господь поведет этого человека. Мое дело зародить в человеке искру сомнений в стереотипах потребительского общества, искру богоискательства. Вот и вся моя миссионерская концепция.
— Миссионерство — это одно из основных направлений церковной деятельности сегодня. Что бы Вы хотели пожелать молодому человеку, который хочет посвятить свою жизнь миссионерскому служению?
— Советую не спешить. Прежде чем обратиться к людям со словом о Боге, нужно это право заслужить. То есть человек должен иметь определенный опыт христианской жизни. То, о чем ты говоришь, нужно хорошо знать, это должно быть пережито. Говорить нужно очень просто, очень немного, по существу.
Когда выходишь к стотысячной аудитории и понимаешь, что ты здесь востребован, что твое слово нужно людям, тогда все отходит на второй план, даже то, как тебя поливали грязью в Интернете. Но это лишь краткий миг, а сколько до него нужно идти, по каким терниям — знают только миссионеры. Это тяжелейший труд. Он необходим, особенно в наши времена; он очень плодотворен, но мне кажется, человек должен быть призван свыше, иначе он не выдержит. Повторюсь, это неимоверно тяжелый труд, все тяготы которого невозможно представить, пока не начнешь им заниматься.
(38)