Почему православные поклоняются мощам святых, по сути – их останкам? Почему только на мощах святых служится Божественная литургия? Обоснованны ли сомнения в подлинности мощей? На наши вопросы отвечает епископ Саратовский и Вольский Лонгин.
– Почитание мощей в Православии – это то, к чему многим трудно привыкнуть, то, что не каждый может с ходу принять. Нецерковное сознание протестует против поклонения человеческим останкам, частицам мертвого тела. У многих людей это вызывает негативную реакцию, отторжение… Эти люди чего-то недопонимают, возможно, но чего именно?
– Пребывание в нашем городе таких святынь, как десница Иоанна Предтечи или мощи святой блаженной Матроны Московской, собрало огромное количество людей, вряд ли какие-то другие события в истории города собирали столько же народу. О чем это говорит? О том, что даже и люди, не очень близкие еще к Церкви, не очень хорошо знакомые с христианским учением, интуитивно понимают, почему в Православии почитаются мощи святых, и принимают это. Однако я соглашусь, что такая сторона церковной жизни, как почитание мощей святых, вызывает вопросы как у людей, живущих уже этой жизнью, так и у тех, кто только начинает ее. Атеисты несколько веков кряду зубоскалят и кощунствуют над почитанием мощей, но мы не будем сейчас отвечать на их кощунства – поговорим о том, чему учит Церковь.
Почитание останков святых в христианстве – это не культ смерти, как кому-то кажется. Христианство действительно относится к смерти очень внимательно и трепетно: «Помни последняя твоя, век не согрешишь». Память смертная – это одна из главных христианских добродетелей. Внимание к смерти свойственно любой религии, достаточно вспомнить древних египтян с их культом усопших, сложными представлениями о загробном мире. Человек всегда чувствовал, что смерть – это граница, но не конец. Такие переживания были еще до христианства. Но христианство выработало правильное отношение к смерти как к тому, к чему человек должен готовиться всю свою жизнь и чего он не должен бояться. Отсюда и отношение к мертвому телу – без страха, испуга, отвращения.
Но здесь надо вспомнить еще и о тех условиях, в которых зарождалось и жило христианство первых веков. Все слышали о том, что первые христиане скрывались в катакомбах. А что такое катакомбы? Это выработанные каменоломни, служившие кладбищем. Первой формой легального существования христианства были погребальные сообщества – христиане объединялись именно для того, чтобы хоронить своих сограждан. И у них не было такого отношения к смерти, мертвому телу, как у человека нашего времени. Они относились к смерти очень спокойно. Соседство с мертвецами не было для них чем-то страшным, ужасным, нестерпимым.
Таким образом, это вполне закономерно и логично – то, что почитание мощей стало неотъемлемой частью Священного Предания Православной Церкви. Но, чтоб это стало ясно окончательно, нужно сказать о христианском отношении к человеческому телу вообще. Человек – двуединое существо, и тело – неотделимая часть этого существа. Оно не менее ценно, чем душа. Христианство воспринимает тело именно так – в отличие от восточных религиозных систем, для которых тело – темница духа, нечто скверное, то, от чего нужно поскорее избавиться, очиститься. Если мы приносим покойника в храм, то Ветхий Завет отражает отношение к мертвому телу как к чему-то нечистому. То же мы видим и в исламе – покойника надо как можно скорее закопать, до захода солнца. А мы молимся над этим телом, мы кадим его ладаном, мы воздаем ему честь. Казалось бы, что перед нами? Мертвая плоть, обреченная на разложение, грубо говоря – труп. Но мы помним, что это человек; это часть человека, но часть неотъемлемая. Благодать Божия преображает не одну только душу, а всего человека. А если бы это было не так, мы бы и не причащались, и елеопомазание не было бы нам нужно. В мощах святых, в останках их тел мы видим следы благодати Божией и, поклоняясь им, поклоняемся Богу.
Это можно объяснить и несколько иначе. Мы бережно храним фотографии близких нам людей, уже ушедших от нас, потому что это то, что нам от них осталось. И точно так же мы едем в Лавру поклониться мощам преподобного Сергия, потому что это, выражаясь современным языком, актуализирует нашу память о нем, это рождает в нас ощущение близости, сопричастности этому святому. Эти «чисто человеческие» моменты, эти душевные переживания отнюдь не отвергаются Церковью.
– Тела преподобного Александра Свирского и святителя Иоасафа Белгородского практически нетленны. А от других святых остались одни косточки. Как реагировать на это различие? Вправе ли мы судить о святости по степени сохранности мощей?
– Мощи действительно могут находиться в разной степени сохранности, но Церковь почитает святыней как тленные останки, так и нетленные. Повышенное внимание к нетлению – это явление достаточно позднее. В древности на Русь привозили с Афона костные останки, и это никого не ввергало в сомнение; среди останков киево-печерских подвижников есть как тленные, так и нетленные. Степень сохранности не является основанием для «характеристики святости». Она не говорит о том, что кто-то из подвижников более свят, а кто-то менее. Не только вокруг почитания мощей, вокруг любого явления церковной жизни всегда возникают суеверия. Люди пытливы, они всегда хотят знать побольше и потом других этим удивлять, вот так и возникает ложное знание: сохранно все тело – «более святой», сохранились лишь кости – «менее святой».
Своего рода ажиотаж возник при обсуждении вопроса о канонизации преподобного Серафима Саровского. Синодальный период в истории нашей Церкви не был простым, и главной добродетелью в те годы нередко оказывался крайний консерватизм: не предпринимать ничего нового, «как бы чего не вышло». Потому и процесс прославления преподобного Серафима шел очень сложно, и членами Святейшего Синода был выдвинут такой аргумент: нельзя считать его святым, потому что нетленных останков нет, сохранились одни косточки. Иерархи Церкви, в свою очередь, настаивали на том, что никакого значения для прославления святого это обстоятельство не имеет. В конце концов, все эти дискуссии прекратил император Николай II, который просто наложил резолюцию: «Немедленно прославить».
– Частицы мощей вшиваются в антиминс, а без антиминса в храме нельзя служить Литургию. Значит, Литургия служится только на останках святых. Но почему именно так?
– В первые века в катакомбах хоронили именно тех, кто мученически пострадал за Христа. Престолом, на котором служилась евхаристия первых веков христианства, служили именно эти гробы, саркофаги мучеников. Престол изначально – это гроб мученика, вот почему при освящении храма в основание престола полагается частица мощей. Частицы мощей вшиваются также в антиминс, местопрестолие, без которого совершение богослужения в храме невозможно. Такова наша преемственность, наша связь с христианами первых веков.
Гробы мучеников стоят в основании христианства, потому что ранняя Церковь видела в своих мучениках свидетелей Истины. Это очень интересный момент. Не одни только христиане отдавали жизнь за свои убеждения, конечно, таких людей в истории человечества было достаточно – и до, и после эпохи первых христиан. Далеко не всегда эти убеждения были истинными, однако единомышленники того, кто пожертвовал жизнью, всегда называли его героем и всегда ставили в пример другим. Идея, воспринимаемая как истина, делала человека героем. Но в первые века христианства произошло нечто противоположное: мученики доказали истинность новой веры. Поэтому в Православии по сей день особое отношение к мученикам, они выделяются из всего сонма святых. Мученик – это столп и утверждение Церкви, это то, на чем Церковь построена. Вот почему их останки полагаются в основаниях храмов по всей земле.
– А всегда ли мы можем быть уверены в подлинности мощей, особенно если речь идет о святых из глубокой древности, о современниках Спасителя, об Иоанне Предтече, например? Приходилось читать о том, что в Европе в средние, да и в позднейшие века существовал целый рынок подделок.
– Спрос ведь рождает предложение. Достаточно вспомнить историю Четвертого крестового похода (1202–1204 гг.), когда крестоносцы завоевали Константинополь, они растащили мощи, хранившиеся в роскошных византийских мощехранительницах. Эти мощи интересовали их больше, чем золото и драгоценные камни, они были гораздо ценнее в их глазах. И в результате католическая Европа оказалась переполнена этими византийскими мощами, их можно было видеть всюду – в храмах, монастырях, аббатствах. Они и сейчас там, и европейцы, успевшие уже за эти века охладеть к останкам святых, смотрят на русских паломников, стремящихся приложиться к этим мощам, со странной смесью ужаса, удивления и тайной зависти… Но в средние века спрос на мощи был огромный, и рынок подделок, безусловно, существовал. В эпоху Просвещения это породило массу памфлетов и карикатур. Иногда, впрочем, такое недоразумение порождается тем, что головой святого именуется всего лишь частица его черепной кости. Голова апостола Андрея Первозванного лежит в Патрах, в Греции, и в русском Андреевском скиту на Афоне. Я лично видел ее в Андреевском скиту: серебряный реликварий в форме головы и вставленная кость. Люди, не задумываясь об этом обстоятельстве, говорят: голова.
Однако у таких святынь, как, например, десница Иоанна Предтечи, которая доставлялась в Саратов в 2006 году, очень долгая история, и она хорошо прослеживается. Нет никаких сомнений относительно мощей святых, живших совсем недавно, как, например, блаженная Матрона Московская. Нет сомнений относительно преподобного Сергия, преподобного Серафима. И многих-многих других. И я бы не советовал верующим задаваться такими вопросами вообще. Если мы когда-то и ошибемся невольно, то никакой беды, никакого греха в этом нет – Господь видит нашу искренность, и святой слышит нас все равно.
– Почему верующие стремятся именно приложиться, т.е. максимально приблизиться к мощам? Разве не достаточно просто постоять рядом, мысленно поклониться святому, попросить его о помощи?
– Потому именно, что человек – двуединое существо. Его душевные движения требуют еще и физического выражения. «Физика» – это ведь тоже часть нашего «я». Именно поэтому мы не просто стоим у иконы или ковчежца с частицей мощей, а прикладываемся к нему. Мощи – это ведь, по сути, та же икона святого, только более близкая к нему. Глядя на икону, мы возносим ум от образа к первообразу и точно так же, глядя на то, что осталось от земной жизни святого, возносим ум к нему самому.
– Когда частица мощей святого доставляется в конкретный город, в какой-то из его храмов, говорят так: «У нас побывал такой-то» или «…такая-то». Например: «У нас в Саратове побывала преподобномученица, великая княгиня Елисавета». Почему именно так принято говорить? Ведь это не человек, не сам человек, а только частица его тела.
– Потому что мы возносим молитвы к первообразу. И пребывание в нашем городе частицы мощей становится для нас поводом ко внутренней встрече со святым. И люди идут к мощам святого именно ради этой духовной встречи. Поэтому когда мы говорим: «У нас побывала великая княгиня Елисавета Федоровна» – это абсолютно точное выражение! У нас была сама святая.
Беседовала
Марина БИРЮКОВА
Фото
Дениса ЕЛИСТРАТОВА
Обсуждение:
02.11.2010 — 18:58Любовь
Спасибо, прочитала с интересом. Недавно в интернете читала о том, что российские ученые исследовали мощи и пришли к выводу, что это живая ткань, в ней происходят химические и биохимические процессы присущие живому организму…
http://my.mail.ru/community/pravoslavcludank/222BBF5347DE8B50.html?reply=1
(36)